9 May

Национальный характер

 К.Васильев. Северный орёл.

«Россия, бесспорно, обладает замечательным даром добиваться
верности и даже дружбы тех, кого она подчинила...
Русский братается в полном смысле слова.
Он совершенно свободен от того преднамеренного
вида превосходства и мрачного высокомерия,
который в большей степени воспламеняет злобу,
чем сама жестокость...».
лорд Керзон

Русское государство спасло многие народы от уничтожения, предоставив им равные с русскими людьми права. При этом начисто отрицалась типично имперская политика «разделяй и властвуй». Присоединение к Руси новых земель происходило, как правило, мирно. Главным аргументом здесь было не оружие, а осознание народами преимуществ существования в составе Руси как мощного фактора государственного порядка, помощи и защиты. Карелия и часть Прибалтики стали частью Русской земли еще в IX--Х веках, а с XV века идет массовое заселение этих земель русскими крестьянами. Земли Коми вошли в Русское государство в XI--XV веках.     Гибель Казанского ханства предопределила переход под руку России земель башкир, марийцев, татар, удмуртов, чувашей. Присоединение Сибири началось после победных походов Ермака и завершилось к концу XVII века.
Отказ правящих верхов от превращения великорусской нации в господствующую способствовал добрососед­ским отношениям между русским и нерусскими народами. Например, русские не чувствовали прево­сходства над мусульманами, благодаря чему последние входили в политическую и интел­лектуальную элиту Российской империи, хотя со временем сильно обрусели. Напомним фамилии некоторых представителей элиты тюркского происхождения -- Аксаковы, Апраксины, Аракчеевы, Бахтины, Бердяевы, Булгаковы, Бухарины, Голенищевы-Кутузовы, Горчаковы, Дашковы, Ермоловы, Карамзины, Киреевские, Куракины, Мещерские, Мусины-Пушкины, Нарышкины, Пироговы, Самарины, Суворовы, Таганцевы, Татищевы, Тимирязевы, Тургеневы, Тухачевские, Тютчевы, Ушаковы, Чаадаевы, Черкасские, Шаховские, Шереметевы, Юсуповы... -- и вам все станет ясно. Ни британская, ни французская, ни испанская элиты не имели в своем составе столько пред­ставителей покоренных народов.
В истории не было другого такого государства, как Россия, которое бы так часто подвергалось алчным посягательствам извне. Изнуряющая борьба со степью, противоборство с Ордой и агрессивным ливонским Орденом, набеги разбойничьих государств, Крымского и Казанского, агрессивные посягательства Османской империи, Польши, Швеции, вторжения Франции и Германии дисциплинировали Россию, превратив ее в мощный оборонительный кулак. Победы России во всех войнах с внешними врагами обеспечивались высоким уровнем национального сознания, национального единства, национальной дисциплины. Все основные российские войны носили оборонительный характер, тогда как западные страны вели преимущественно войны наступательные, целью которых был захват чужих территорий и грабеж населения. Стремление к захвату чужого противоречило национальным идеалам Руси.
Наши оппоненты могут возразить: а как же присоединение Польши? А кровавая сорокалетняя война на Кавказе? А жестокое покорение русскими Средней Азии? Это ли не агрессия и насильственный захват чужого?! Позор Российскому великодержавному шовинизму! Что ж, попробуем разобраться.
Прежде всего, относительно Польши. Это, конечно, вопрос весьма неудобный. Забудем о начале XVII века, о Смутном времени, когда польские шляхтичи попирали сапогами захваченную ими Москву, и польско-католическая агрессия поставила Россию на грань существования. Простим им это. Тем более, что польская элита наказала себя сама, когда в конце века XVIII своими бесконечными склоками и раздорами шляхта погубила Речь Посполиту. Это несчастное, ослабевшее государство было тогда буквально разодрано на части алчными соседями. В 1772 г. состоялся первый раздел Польши. Австрия ввела свои войска в Западную Украину (Галицию), Пруссия – в Поморье. Россия получила восточную часть Белоруссии до Минска и часть латвийских земель, входивших ранее в Ливонию. Затем последовало ещё два раздела, в результате которых Россия приобрела земли литовские, белорусские, Курляндию и Волынь. Безусловно, несколько разделов Польши не украшают участников этого дележа. Хотя, будем справедливы, многие ли государства, видя, как их соседи ослабевают, отказывались от возможности приобретения новых земель за чужой счёт? Даже маленькая Латвия хапнула в 1920 г. Пыталовский район. Даже тихоня Эстония не постеснялась тогда же нахально оттяпать у Советской России хороший кусок исконно псковских земель. Кстати, все эти «законные приобретения» позволяют сегодня оборзевшим прибалтам предъявлять уже нынешней России свои территориальные претензии!
Но вернёмся к Польше. По Тильзитскому миру 1807 года, из польских земель, отобранных Наполеоном I у Пруссии (1807), к которым были присоединены земли, отобранные у Австрии (1809), было образовано Варшавское княжество (Варшавское герцогство). В 1812 г. оно стало базой французской армии при вторжении в Россию. Венским конгрессом 1814-15 территория Варшавского княжества была разделена между Россией, Австрией и Пруссией. Вне всякого сомнения, жадность «плешивого щёголя» Александра I сослужила тогда скверную службу. Приобретя Варшаву и коронные польские земли, Россия получила постоянную головную боль и вечные хлопоты. Яростные польские восстания и их жестокие подавления -- это тёмное пятно на российской репутации. Ну нет, чтоб уступить эти земли немцам! Пускай бы они решали проблемы с вольнолюбивыми панами. Это был бы уже их геморрой. Но, к сожалению, этого не случилось, и сегодня поляки имеют основания упрекать русских, как своих угнетателей.
Кавказская война. Также болезненная тема. Вспомним, с чего она началась. Конец XVIII века. Погибавшая в мусульманском окружении Грузия стоит на краю гибели. Достаточно сказать, что грузинский царь вынужден был тогда ежегодно отправлять в турецкие гаремы дань… подростками обоего пола для сексуальных утех османских чиновников и пашей. Россия откликнулась на мольбы братского православного народа и приняла эту страну под своё покровительство. Но единственный путь в Тифлис лежал по Военно-Грузинской дороге, которая насквозь простреливалась воинственными горцами. Торговые караваны беспощадно грабились, а люди обращались в рабство. С этого времени в пограничных расходах государевой казны постоянно присутствует расходная статья: ежегодно 2000 рублей серебром – на выкуп из плена от горских народов. Вот рапорт генерала Кнорринга царю: «Со времени служения моего инспектором Кавказской линии всего наиболее озабочен я был хищными граблениями, злодейскими разбоями и похищениями людей от народа, известного под названием чеченцы и живущего на противоположном берегу Терека. Сколько ни употреблял я мер к удержанию сего зверского народа в спокойном к нам положении, да и все предшественники мои имели особливое в том попечение, сколь ни старался я письменными моими внушениями дать им понять, что вовлекают себя в гнев Вашего Императорского Величества, однако все сие оставляемо было ими почти без внимания». Беспринципный разбой был для горцев делом чести и уважаемым бизнесом. Россия же отчего-то не признавала эти национальные традиции вольнолюбивых абреков. Наконец, терпение лопнуло. В 1817 году началась Кавказская война, длившаяся сорок семь лет. Отметим, что гордые джигиты вели её вовсе не за свои «вольности», а именно за право порабощать людей и торговать ими. Тот, кто считает, что призвать разбойников к порядку и пресечь работорговлю есть акт преступной агрессии, пусть первый бросит в нас камень.
Аналогичная ситуация сложилась и в Средней Азии. В ноте, посланной в 1864 году всем великим державам, российский министр иностранных дел князь Горчаков говорил об установлении прочной и безопасной государственной границы как о единственной цели военных действий в этом регионе. Было насущно необходимо подчинить России полудиких кочевников, с которыми не могло быть никакого прочного соглашения, и расширить пределы русских владений до ближайших культурных государств, с которыми можно было установить нормальные добрососедские отношения.
Хивинцы и киргизы устраивали постоянные набеги на русские поселения по реке Урал, разоряя их, грабили купеческие караваны и угоняли русских людей в неволю. В этом смысле не отставали от них кокандцы и бухарцы. Когда в очередной раз в Оренбург прибывал караван выкупленных невольников, казалось, что на дворе не прогрессивный XIX век, а времена самого дикого варварства. Очевидец пишет: «Их били в Хиве кнутами, держали в клоповниках без пищи, оставляя на произвол ужасным насекомым. Глубокие шрамы на плечах и спине свидетельствовали об истязаниях несчастных. Некоторые были уже с выколотыми глазами и, возвратясь на родину, уже не могли видеть её, а только рыдали. Измученные, с безжалостно оскорблённой честью женщины были ужасны! Душа кипела отмщением…» Напомним, кстати, что одним из результатов Хивинского похода русской армии и присоединения Хивинского ханства к России стало освобождение и возвращение на родину более сорока тысяч (!) содержавшихся в хивинском рабстве пленных. В их числе из неволи были вызволены тысячи персов, которые, уходя, взывали к русским воинам: «Дозвольте, мы оближем пыль с ваших сапог!»
При этом, подчиняя своему влиянию среднеазиатские ханства, Россия оставляла им полную внутреннюю самостоятельность, требуя лишь признания своего протектората, уступки некоторых важных в стратегическом отношении пунктов и прекращения работорговли. Бухарский эмир и хивинский хан зачислялись на российскую военную службу в звании полковника с выплатой полковничьего жалованья при надлежащих персональных надбавках тому и другому. Россия тех времен была удивительным государством: она брала на себя лишь те обязательства, которые могла выполнить, и выполняла те, которые брала! Так что с пресловутой российской «агрессией» против «мирных» соседей не всё так однозначно. И, наверное, лучше всего об этом могли бы поведать русские рабы, десятилетиями заживо гнившие в глухих азиатских зинданах.
В сознании русского народа, прежде всего крестьянства, всегда жило обостренное чувство справедливости, причем не просто материального воздаяния, компенсации, а чувство высшей справедливости -- жить по душе достойно, вознаграждать по совести. Не следует гнаться за богатством, за наживой, преследовать материальный расчет, испытывать жадность к деньгам и вещам. Главное -- прожить жизнь по-доброму, по правде, достойно.
Самое большое место в народном сознании занимали представления о душе, стыде, совести, грехе, доброте, справедливости, правде. «Душа всему мера», -- говорили наши предки. «Душа всего дороже». «Душа заветное дело».
Идеальные отношения между людьми, считал русский человек, должны строиться только по душе. Он и говорил: «Душа душу знает». «Мы с ним живем душа в душу». «Поговорим по душам».
Разумеется, не все идеалы претворялись в жизнь. Конечно, нет. Было в жизни немало плохого. Но вместе с тем нравственные ориентиры неуклонно указывали путь в нужном направлении, а люди, жившие несогласно с ними, в общественном мнении стояли очень низко. Плохие люди были заклеймены печатью недоверия.
Русское национальное сознание сформировалось в таких условиях, когда многим русским людям приходилось жить на пределах духовных сил, опираясь на высшие духовные ценности, в абсолютном значении которых у них не было сомнения: Бог – Православие -- Добротолюбие; Царь – Государство -- Национальное Единство; Русская земля -- Родина.
Все эти ценности были вплетены в единую ткань и осознавались неразрывно. В национальном сознании выработался высокий порог отношений к национальному идеалу, в сравнении с которым многие абсолютные ценности, даже человеческая личность, были ничтожны. Главное, жить по совести, а если деяние не соответствует ей, человеческая личность теряла свою нравственную ценность и считалась пропащей.
Отсутствие стыда, совести в глазах наших предков рассматривалось как нравственное уродство. «Добрая совесть глаз Божий». «С совестью не разминуться». «Как ни мудри, а совесть не перемудришь».
В понимании наших предков совесть неотделима от стыда. Чувство стыда стоит как бы за спиной русского человека. Стыдно плохо работать, стыдно обмануть, стыдно взять лишнего, стыдно наживаться за чужой счет, стыдно нарушать заповеди. «В ком стыд, в том совесть, -- твердит народная мудрость, -- есть совесть, есть и стыд, а стыда нет, и совести нет». В народном сказании отсутствие стыда означает моральную смерть. «Стыд -- та же смерть».
Недостойно и подло поступаться совестью. «Убей Бог стыд, так будешь сыт». «Стыдненько, да сытненько».

Закон

А.Кравченко. Древний русский город. Красные струги.

«Я, алтаец, хочу подчеркнуть, что русская цивилизация –
совершенно особая в мировой истории.
Она никогда не истребляла ни один входящий в нее народ,
не подавляла ничью веру, язык, обычаи.
Наоборот, способствовала движению навстречу друг другу,
взаимодействию и взаимовлиянию культур, всем и всячески помогала.
Такого больше не было в истории землян!
Немецкая цивилизация - ассимилирующая, американская - поглощающая,
китайская - растворяющая. И только русская –
сохраняющая, оберегающая. Только русская!»
Б.Бедюров

В западном мире такое понимание совести и души немыслимо. Понятие «душа всему мера» было чуждо европейцу. Представление о совести и доброте для него -- абстракции. «Средний европеец, -- пишет И. Ильин, много лет проживший на Западе, -- стыдится искренности, совести и доброты как «глупости»; русский человек, наоборот, ждет от человека прежде всего доброты, совести и искренности».
Злопамятство, мстительность претит коренному русскому человеку. «Тому тяжело, кто помнит зло». «Гневайся, да не согрешай». «Не поминай лихом».
Основой нравственных идеалов наших предков были представления о доброте, правде и справедливости.
Другой национальной категорией души русского является правда. Это не формальное понятие в западном смысле, которое всегда может быть вывернуто наоборот, а абсолютное понятие, как бы мера добра и совести, абсолютная истина души. «Бог на правду призрит». «Всякая неправда – грех». «Бог правду видит».
Жизнь прожить следует только по правде, достойно. Народная мудрость проводит эту мысль постоянно. «Основная болезнь народная, -- писал в свое время Ф.М.Достоевский, -- жажда правды, но неутоленная». С конца XVII века на глазах у простого русского человека рушили его основы, глумились над его святынями. Он видел непонимание и враждебность к нему со стороны «господ» и так называемой интеллигенции. Русский человек понимал, что по отношению к нему творится неправда, но в душе остро верил в торжество справедливости. Этой жаждой правды воспользовались большевики, чтобы захватить власть. Правда для русского человека означает нравственный закон в противовес формальному закону.
Русский склад мышления ставит человечность, душу выше закона и закону отводит только то место, какое ему и надлежит занимать: место правил уличного движения. Когда закон вступает в противоречие с человечностью -- русское сознание отказывает ему в повиновении. Формальному закону противостоит жизнь по душе, по правде. «Хотя бы все законы пропали, только бы люди правдой жили», -- говорит народная пословица. «Все бы законы потонули да и судей бы перетопили».
Правда -- это нравственные принципы, по которым живет народ, закон -- это нечто навязанное ему со стороны и не всегда справедливое для него. Закон, сочиненный правящим классом для простых людей, -- средство их утеснения. Он провоцирует грех, обиду и преступления.
Народные пословицы так и говорят: «Не будь закона, не стало б и греха». «Где закон, там и обида». «Где закон, там и преступление».
 Многие русские отношения регулировались не правом, а совестью и обычаем. Русское правосознание было ориентировано на жизнь по совести, а не по формальным правилам. Никогда русский человек не верил и не будет верить в возможности устроения жизни на юридических началах. Этим он отличался от западного человека. «Европейское правосознание формально, черство и уравнительно; русское -- бесформенно, добродушно и справедливо», -- писал И. Ильин. Для западного обывателя любой преступник злодей, а для русского человека -- жертва обстоятельств, несчастненький.
Наказанному по суду преступнику сочувствуют, ему нужно помогать милостью. «Несчастному милость творить -- с Господом Богом говорить». «Милость -- подпора правосудию». «Милость и на суде хвалится».
Правосознание совести вовсе не означало анархии в народной жизни. В России сложились достаточно жесткие и строгие нормы поведения в среде прежде всего крестьян, которые регулировались силой общественного мнения. Пренебрежение законом в XVIII--XIX веках, неверие в него среди простых людей объяснялись тем, что они чувствовали в нем навязанную извне силу, противоречащую традиции и обычаю.

Правда

Икона «Спас Златые Власы».

«Англичанин хочет видеть мир -- как фабрику,
француз -- как салон, немец -- как казарму,
русский, -- как церковь.
Англичанин хочет зарабатывать на людях,
француз хочет им импонировать,
немец -- ими командовать, --
и только один русский не хочет ничего.
Он не хочет делать ближнего своего -- средством.
Это есть ядро русской мысли о братстве
и это есть Евангелие будущего».
Вальтер Шубарт

Суть народного понимания нестяжательства: «Лишнее не бери, карман не дери, души не губи» или «Живота (богатства) не копи, а душу не мори». Человек не должен стремиться ни к богатству, ни к накопительству, человек должен довольствоваться малым. «Лишние деньги -- лишние заботы».
Отвергая стяжательство и накопительство, осторожно и с достоинством принимая богатство и деньги, трудовой человек выдвигает свой идеал -- идеал скромного достатка, при котором и самому можно жить сносно, и помогать своим близким. «Тот и богат, кто нужды не знат».
В сознании русского человека понятие достатка связано только с трудом, работой, личными заслугами. «Как поработаешь, так и поешь». «Каков Пахом, такова и шапка на нем». «По Сеньке и шапка». Отсюда понятно, что дало право Ф. М. Достоевскому писать, что русский народ оказался, может быть, единственным великим европейским народом, который устоял перед натиском золотого тельца, властью денежного мешка.
Нет, деньги для трудового человека не являются фетишем. «Лучше дать, нежели взять». «Дай Бог подать, не дай Бог просить». Особо вопрос ставится об отношении к чужому имуществу, результатам чужого труда. Посягнуть на них -- страшный грех. «Лучше по миру сбирать, чем чужое брать».
Для западноевропейского бюргера, наверное, чудовищной бессмыслицей показались бы русские народные пословицы, призывающие жалеть чужое добро: «Не береги свое, береги чужое». «Береги чужое, а свое – как знаешь».
Помните, как А.И. Герцен в книге «Былое и думы» рассказывает о крестьянине, который категорически отказался взять с него лишнее. В избе, где Герцен остановился ночевать по пути в ссылку, крестьянин накормил его ужином. Когда утром надо было рассчитываться за трапезу, хозяин запросил со ссыльного пять копеек, а у того самой мелкой монетой оказался двугривенный. Крестьянин отказался принять эту монету, потому что считал великим грехом взять за ужин больше, чем он того стоит. Писатель В.И. Белов справедливо отмечает: «В старину многие люди считали Божьим наказанием не бедность, а богатство. Представление о счастье связывалось у них с нравственной чистотой и душевной гармонией, которым, по их мнению, не способствовало стремление к богатству. Гордились не богатством, а умом и смекалкой. Тех, кто гордился богатством, особенно не нажитым, а доставшимся по наследству, крестьянская среда недолюбливала».
Человек, который думает только о своих материальных интересах, неприятен душе крестьянина. Его симпатии на стороне живущих по совести, справедливости, простоте душевной. Классическая русская сказка о трех братьях -- двух умных и третьем дураке кончается моральной победой бессребреника, простодушного младшего брата («дурака») над материализмом и практической мудростью старших братьев. «...Пожалуй, особое неприятие у многих русских просвещенных людей, -- отмечает М.Ф. Антонов, -- вызывала английская политическая экономия, поскольку на Руси с глубокой древности не прививалось понимание богатства, оторванного от нравственности...» К богатству и богачам, русский человек относился недоброжелательно и с большим подозрением. Как трудовой человек он понимал, что «от трудов праведных не наживешь палат каменных». Хотя было бы неправильным считать, что им руководило чувство зависти. Нет. Просто стяжание богатства выше своей потребности, накопительство всяких благ выше меры не вписывалось в его шкалу жизненных ценностей. «Не хвались серебром, хвались добром».
Многие в народе считали, что любое богатство связано с грехом (и, конечно, не без основания). «Богатство перед Богом -- большой грех». «Богатому черти деньги куют».
Отсюда выводы: «Лучше жить бедняком, чем разбогатеть со грехом». «Неправедная корысть впрок нейдет». Вместе с тем крестьяне даже чем-то сочувствуют богатому, видя в его положении нравственное неудобство. «Богатый и не тужит, да скучает». «Богатому не спится, богатый вора боится».
Бережливость всячески поощряется, но жадное стяжание рассматривается как грех, ибо, «скупому душа дешевле гроша».

Любовь

К.Васильев. Нечаянная встреча.

«Нет, братцы, так любить, как русская душа…
так любить никто не может…»
Н.В.Гоголь

Любовь для русского человека -- высшее чувство. «Где любовь, тут и Бог», «Бог – любовь» -- говорят народные пословицы. «Нет ценности супротив любви».
«Любовь -- златница великая», высшее чувство, данное Богом, поэтому в создании русского человека оно было связано с понятиями целомудрия, стыда, греха.
В Европе чувство любви носило преимущественно чувственный, плотский характер, сладкой страсти. Главная цель любви в сознании западного человека -- физическое обладание, русский же видел в любви не просто обладание, а высшее духовное единение. Причем чисто физическая сторона любви, конечно, не отрицалась, но считалась глубоко интимным делом двоих, всяческая огласка которого неприлична. Любовь мужчины и женщины в народной культуре России венчалась не просто обладанием, а, прежде всего, браком.
Логика развития западной цивилизации и товарных отношений определила вырождение любви из высокого чувства в механизм получения полового удовлетворения. В сегодняшнем мире женщина рассматривается прежде всего как объект потребления. Обладание красивым женским телом находится на одном из престижных мест наряду с обладанием машиной, квартирой или загородным домом. Отношение к женщине -- один из критериев доброкачественности любой цивилизации. Взгляд на женщину лишь как на объект вожделения -- верный признак вырождения и злокачественной духовной болезни.
Мы недаром подчеркиваем эти черты западной цивилизации. Отталкиваясь от них, легче понять, как воспринимал любовь русский человек. Нет, он совсем не отрицает плотской любви и всех ее радостей, но он осуждает торговлю любовью, превращение тела в товар, выставление его для похотливых глаз. Половая любовь и физическое обладание любимым в народной культуре Руси мыслились только в браке. Были, конечно, исключения, но крайне редко. Физическое обладание не может быть выше духовного элемента любви -- считал русский человек. Это вытекало из всех его жизненных ценностей.
В понятии русского половое сношение вне брака -- грех. О тех, кто еще не вступал в эти сношения, в народе так и говорили: «Он еще греха не знает». Лишить невинности девушку без намерений стать ее мужем в народной этике страшный грех, за который придется строго отвечать перед Богом «мученьем души». Вместе с тем девушка, которая не сумела «соблюсти себя» по своему хотению, считалась падшей, и к ней относились как к блуднице, презирали. В России вплоть до XVIII века отсутствовал литературный жанр скабрезных историй об интимных отношениях между мужчиной и женщиной -- западноевропейские фабльо, пошлые анекдоты. Причем на Западе в создании этих скабрезных историй принимали участие все слои общества -- от рыцарей и монахов до ремесленников и крестьян. В России же подобные рассказы появились только в XVIII веке, их сочинителями и распространителями были деклассированные, денационализированные элементы. Но что закономерно -- потребителями подобной литературы (мы имеем в виду «сочинения» Баркова, Кострова и т. п.) стали представители прежде всего образованных слоев, ориентированных на западную культуру. Так происходило объединение «национально далеких» и «социально близких».
В народе этот жанр воспринимался как непотребство вплоть до конца XIX века. Еще в начале XX века в большинстве деревень Русского Севера не только такие рассказы, но и употребление матерных словечек считалось грехом и бесстыдством. Поголовную матерщину в русскую деревню принесли большевики с их опорой на деклассированные элементы, ставшие ядром начальствующего состава в деревне. Похабщина для этих элементов была выражением «народности». В полной мере это было присуще советской интеллигенции, для которой похабные анекдоты и матерщина стали неотъемлемой частью лексикона от инженера и профессора до министра.
Взгляд на женщину как на объект потребления еще в конце XIX века в России был невозможен и воспринимался как плод развращенного ума. Половая любовь и все связанное с ней в традиционной народной культуре не отрицались, но воспринимались только в браке, целью которого является создание семьи, рождение детей. В народных песнях и сказках счастливая любовь венчается браком по закону и веселой свадьбой. Свадьба для русского человека – «Закон принять. Идти на суд Божий» (т. е. венчаться).
Народный идеал -- добрая жена и крепкая дружная семья. На эту тему множество пословиц. «Не ищи красоты, ищи доброты». «Добрая жена -- веселье, а худа -- злое зелье». «Добрая жена да жирные щи -- другого добра не ищи!».