Литература

Глава II. Снежный июнь 41 - го. (1)

 

                          

                                                           Снежный июнь 41-го… 


Прошло время, наступил 1941 год. Латвия давно стала частью Советского Союза, весь негатив, присущий тоталитарному режиму, обрушился и на Латвию. Не прошло и года с момента «освобождения и всеобщей радости», как началась «охота на ведьм», появились «кулаки», «шпионы», буржуи и прочие «темные элементы». Власть с особым усердием их выявляла и предавала в руки народного правосудия, которые не особенно церемонились с «врагами народа» и назначали осужденным весьма суровые наказания. Одним из действенных решений по такой очистке общества была высылка неугодных на новые поселения в далекие и глухие уголки Советского Союза…

В июне-июле 1940 года многие латвийцы искренне надеялись на то, что с приходом Советского Союза их жизнь значительно улучшится, что только вместе с великой страной у них появится надежда на лучшую жизнь, многие полагали, что присоединение к сильному соседу позволит сохранить свою нацию перед нашествием гитлеровской Германии. Настроения общественности того времени можно узнать из письма под №108 британской миссии в Риге министру иностранных дел от 26-го июля 1940 г.: «…Режим Ульманиса никогда не доверял городскому пролетариату… Кратко суммируя, его политическая доктрина состояла в создании и процветании двух привилегированных классов – зажиточного крестьянства и городского среднего класса. При этом общая структура власти охранялась эффективными силами армии и полиции, поддерживаемыми местными формированиями самообороны из тех же слоев. … Националистические чувства в этой стране, несмотря на их важность, в значительной степени нейтрализовались и подавлялись классовыми интересами и предрассудками».

Судя по этому высказыванию, основы общественной стабильности на тот момент были децентрированы правительственным аппаратом: нарушались права одних, превозносилась значимость других. В данном случае пострадавшими можно считать менее социально-защищенные слои. И говоря о приходе советской идеологии летом 40-го года, можно предположить, что лозунги Компартии оказались в более выигрышном положении в сравнении с теми, которые выдвигались режимом Ульманиса, что, в конечном итоге, и вылилось в одобрительную реакцию широких слоев населения. Компартия в своей политике изначально делала ставку на необеспеченные и социально неблагополучные массы, коих всегда оказывалось больше, чем состоятельных, да и решение проблемы бедности в стране Советов всегда виделось делом довольно простым: отнять у одних и отдать другим. По словам Троцкого, это выглядело как «отнять у десяти и отдать одному». Похожими чаяниями страна жила несколько месяцев, наивно полагая разрешения всех своих накопившихся проблем.

Но, к сожалению, вскоре надежды одна за другой стали рушиться и исчезать, словно дым. Ни духовной жизни, ни материального благополучия латвийцы так и не получили. Общество вновь оказалось децентрированным, и снова по классовому признаку, сменив приоритеты одних на приоритеты других, добавив к этому еще и демонический характер преследования неугодных. Новая власть путем национализации начала отбирать последнее у своих и так небогатых граждан, стала их преследовать, старалась контролировать каждый шаг и поощрять доносительство друг на друга, внеся тем самым раскол в самое сердце общества. Но обо всем этом по порядку.

Декларация о национализации был принята Сеймом Латвии буквально сразу же после вступления депутатов на должность – 23-го июля 1940 г. Сейм Латвийской республики постановляет провозгласить национализацию крупных торгово-промышленных предприятий и банков на всей территории Латвии. Вся эта собственность объявлена всенародным достоянием. Пишет газета «Пролетарская правда»: «Народный Сейм уверен, что это мероприятие полностью отвечает интересам народа и государства. Народный Сейм поручает Правительству немедленно рассмотреть и утвердить список предприятий и учреждений, подлежащих национализации». Через два дня, 25-го июля, в газетах опубликован список предприятий, подлежащих национализации. Список насчитывает 804 названия. Естественно, что многие мириться с таким положением не захотели, появились недовольные и желающие отомстить власти за учиненный ею же произвол.

Уже осенью 1940-го полным ходом началась национализация промышленных и торговых предприятий (Указ Президиума Верховного Совета ЛССР от 29-го сентября 1940 г.), так что к июню 1941-го только 10% мелких мастерских и лавок оставались в частной собственности. В ведение государства передавались крупные домовладения. В пользу государства шли дома (декрет от 28-го октября 1940 г.), полезная площадь которых превышала 220 кв.м в городах и 170 кв.м на селе. Например, в Риге в собственность государства перешло 4411 домов, а по всей Латвии – свыше 10000. Вскоре после установления нового государственного строя, власть начала проводить и аграрные реформы. Так, например, земельная реформа коснулась порядка 15% крестьянских хозяйств (где земельные наделы превышали 30 га) и все изымавшиеся излишки передавались малоземельным или вовсе безземельным крестьянам.

Таким образом, начал рассеиваться миф о лучшей жизни, и к маю 1941 года, вследствие утраты веры в правовое государство, общество стало открыто враждебным по отношению к власти. Однако верховное партийное руководство не сильно обеспокоилось на этот счет – за долгие годы своей работы оно четко представляло план действий с неугодными ей лицами – и обладало достаточным количеством рычагов для запугивания вольнодумов, проявляя невозмутимость и равнодушие к судьбам собственных граждан. Надо сказать, что постоянный террор и репрессии своих граждан в какой-то степени можно даже считать порядком вещей при тоталитарном режиме, каким и был СССР в то время.

Сделаю здесь небольшое отступление и для большего представления проясню некоторые характерные черты тоталитарного режима. Главная цель государства при тоталитаризме – любыми способами стремиться к глобальному господству над всеми сферами общественной жизни, устранить разнополярность общественных мнений и внести в общество социально-классовые барьеры. Иначе говоря, власть претендует представлять некий всеобщий «сверхинтерес» населения, в котором исчезают и обезличиваются любые социально-групповые, классовые, этнические, профессиональные и региональные интересы. Происходит отчуждение индивида от власти. Один – ничто, только коллектив имеет право на мысль, желание, свободу. Только государство способно быть обществом, где один – это лишь мелкая часть огромного механизма. Один может быть только лидер, который становится диктатором, вождем, сильной сверхличностью, способной разрешить любую проблему общества.

Отсюда берет начало господство репрессивных аппаратов, упразднение представительных органов власти, монополия правящей партии и интеграция ее и всех других общественно-политических организаций в систему государственной власти и превращение последних в своеобразные «приводные ремни» (средство) тоталитарной диктатуры. Ближайший сотрудник Сталина Лазарь Каганович в 1934 году, говоря о значимости Компартии в жизни страны, заявлял, что «ЦК находил время руководить вопросами не только международной политики, вопросами обороны, хозяйственного строительства, но и одновременно заниматься такими вопросами, как учебники, как библиотеки, как художественная литература, театры, кино, такими вопросами, как производство граммофонов, качество мыла и т.п.». Об этом же говорил и «вождь мировой революции» Ленин, который еще в 1920 г. требовал всеобъемлющего партийного контроля над жизнью общества: «Вся юридическая и фактическая конституция Советской республики строится на том, что партия все исправляет, назначает и строит по одному принципу».

Тоталитарное общество, впрочем, как и любое другое, не может существовать без идеологии. Это мощный инструмент управления тем самым обществом. Но при тоталитаризме идеология принимает поистине гигантский размах и получает возможность чрезмерного влияния на все сферы общественной жизни, ее главной целью становится – «идея править огромной, сведенной к ничтожеству человеческой массой, внеся классовые разделения в эту массу». Тоталитарная идеология всесильна: она способна преобразовать не только действительность, но даже человеческую природу, давая новые моральные принципы и ценности, вместе с которыми гражданин совершит любое преступление, требуемое от него властями. Тоталитарная идеология неким образом нейтрализует моральное отвращение, вызываемое или действиями власти, или поступками самого вовлеченного в них человека. Идеология убеждает в оправданности любых жестоких мер, предпринимаемых против врагов.

К лету 1941 г. напряженность во внутриполитической обстановке в Прибалтийских республиках продолжает сохраняться: невыполнение ряда предвыборных обещаний депутатами государственных органов, применение насилия и методов террора в осуществлении промышленного развития и проведении коллективизации все это способствовало тому, что идея социализма и Советский Союз теряли среди трудящихся свою былую привлекательность.

Основу «контрреволюции» составили активисты ранее существовавших в Латвии партий и националистических организаций. Примерно с конца 1940 г. началось объединение внутренних и эмигрантских сил для борьбы против новой власти, укреплялись их контакты с немецкими разведывательными органами. Однако их общие интересы замыкались на идеях национальной исключительности, граничившие с нацистскими установками и антисоветизме. Наиболее активно выступали следующие профашистские организации: «Перконкрустс» (запрещенная в 1933 г.), айзсарги (расформированы в 1940 г.), КОЛА (Боевая организация освобождения Латвии), ЛНЛ (Латвийский национальный легион), Мазпулки (Молодежные кружки), «Ванаги», скауты. Руководство этих организаций в своем большинстве ориентировались на германский курс и активно сотрудничали с немецким командованием. Вот, к примеру, выдержки из донесения разведцентру Ганса Шинке1: «Есть латвийская боевая организация «Тевияс сарги». Эта организация имеет, кроме военного, и политическое руководство. Штаб находится в Риге. Образ мыслей членов – латвийский национал-социализм. Полностью отдают себя в распоряжение фюрера. Организация соответствует нашим целям и готова к выполнению указаний центра». Похожие заявления имелись и у «Перконкрустс», и ЛНЛ, и «Яунлатвиеши». НКВД как могли боролись с подпольщиками, например, в январе 1941 г. была раскрыта организация ЛНЛ, несколько позднее «Тевияс сарги», «Яунлатвиеши», КОЛА, Латвийской народное объединение и еще около десятка других групп. Спасшиеся от депортации бежали в леса и создавали отряды так называемых «лесных братьев». Накануне немецкой агрессии они развернули против СССР вооруженную борьбу, устраивали диверсии и поджоги предприятий и советских учреждений.

Согласно указу Президиума Верховного Совета СССР в феврале 1941 г. Народный комиссариат внутренних дел СССР был разделен на два учреждения – Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) и народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ). Наркомом внутренних дел назначен Лаврентий Берия, наркомом госбезопасности Всеволод Меркулов. В Латвии наркомом внутренних дел стал старший майор госбезопасности Альфонс Новик, а наркомом госбезопасности капитан госбезопасности Симон Шустин. Немногим позднее, 16-го мая 1941 года, нарком внутренних дел СССР Л.Берия и нарком государственной безопасности СССР В.Меркулов предоставили на рассмотрение Сталину проект постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально-опасного элемента». В проекте говорилось о том, что «в связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего госаппарата Литвы, Латвии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях, ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановляют: Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5 до 8 лет и после отбытия наказания в лагерях сослать на поселение в отдаленные местности Советского Союза сроком на 20 лет». Высылать осужденных предусматривалось вместе с членами их семей. Рассмотрение дел арестованных и ссылаемых было возложено на Особое совещание при НКВД СССР.

Вместе с тем НКВД и НКГБ должны были разработать специальную инструкцию о порядке проведения арестов и ссылки и организовать лагеря, куда после ареста будут направляться задержанные. Всех арестованных предполагалось выслать в Омскую и Новосибирскую области, Красноярский край, Актюбинскую, Павлодарскую, Северо-Казахстанскую и Кустанайскую области Казахской ССР. В помощь местным чекистам Москва прислала наркома госбезопасности В.Меркулова и заместителя наркома внутренних дел Виктора Абакумова. Для исполнения операции и ведения следствия использовались курсанты Высшей школы НКГБ СССР.

По информации российских исследователей, изучавших этот документ, в тексте о мероприятиях депортации населения изначально фигурировала только Литовская ССР, потом повсеместно и от руки были дописаны Латвийская и Эстонская ССР. Тем самым, будучи предназначено изначально для одной Литвы, постановление в окончательном виде было распространено на всю Прибалтику2.

5-го июня 1941 г. начальник 3-го отделения 4-го отдела 3-го управления НКГБ СССР ст. лейтенант госбезопасности Рудаков подал руководству секретные «Сведения о количестве учтенного антисоветского и социально-чуждого элемента по НКГБ по Литовской, Латвийской и Эстонской ССР». Всего предъявленный список насчитывал 10 категорий граждан, подлежащих высылке. Приведу цифры, относительно Латвии, по данным на 26 мая: 1) Участники контрреволюционных партий и антисоветских национальных организаций – 3800; 2) Бывшие охранники, жандармы, руководящий состав полиции и тюремщики – 585; 3) Помещики, фабриканты, крупные чиновники буржуазного госаппарата – 919; 4) Бывшие офицеры и белогвардейцы – 316; 5) Уголовный элемент – 2 180; 6) Проститутки – 200; 7) Члены семей учтенных по пунктам 1, 2, 3 и 4 – 6600; 8) Члены семей участников контрреволюционных национальных организаций, главы которых осуждены к ВМН (высшей мере наказания) – 150; 9) Члены семей участников контрреволюционных национальных организаций, главы которых скрываются – 100; 10) Прибывшие из Германии в порядке репатриации – 150. Всего 15000 человек. В постановлениях о высылке, депортация членов семей мотивируется арестом главы семейства. Все три Прибалтийские республики насчитывали 39395 человек, подлежащих депортации.

6-го июня для четкой и слаженной работы оперативных служб были разработаны секретные директивы о порядке проведения «известной операции». Вот, к примеру, директива наркома НКГБ ЛитССР П.А.Гладкова членам оперативных «троек» в Литве. Оперативникам предлагалось: наперво определить помещение для подробного инструктажа опергрупп, подготовить транспортные средства, заранее подготовить списки выселяемых и точные маршруты движения колонн, позаботится об оружии, своевременно сконцентрировать в намеченном месте необходимый для переброски оперсостава транспорт, разработать план вызова под благовидным предлогом намеченных для участия в операции работников совпартактива, чтобы преждевременно не расшифровать опергруппу. Рекомендуется не забывать заниматься вопросом организации питания оперсостава, для участия в операции заблаговременно следует избавиться от неблагонадежных сотрудников. Красноармейцев войск НКВД и молодняк с учебных пунктов погранотрядов можно использовать в составе резервных групп.

Оперативная группа, проводящая выселения, комплектуется следующим образом:

а) Старший группы обязательно оперативный работник НКГБ, НКВД или милиции, или нач. ком. политсостава войск НКВД. В отдельных случаях до­пускается назначение старшим опергруппы опытного работника из состава совпартактива.

б) Работник совпартактива или младший командир войск.

в) Красноармеец войск НКВД или погранотряда или местный милиционер и т.д.

г) К ним придается от двух до четырех человек из местного сельактива, проводящие перепись имущества и помогающие в проведении операции.

1 Ганс Шинке – бывший владелец рижской фирмы и представитель машиностроительных трестов в Германии, немецкий резидент. При аресте у него были изъяты 18 гранат «Мильса», 7 мелкокалиберных винтовок и немецкий карабин, 620 патронов, 3 револьвера, типографское оборудование, валюта и списки с адресами квартир членов правительства ЛССР, наставления РККА, карты Риги и Виндавы с нанесенными на них местами расположения военных объектов, аэродромов, списки «агентов НКВД», шифропереписка и копия донесения в Германию о возможностях совместной работы со «Стражами отечества». Чуев С. Проклятые солдаты. Предатели на стороне III рейха. –М.: Эксмо, 2004.

2 Сталинские депортации 1928-1953. –М.: Международный фонд Демократия: Материк, 2005, с.217.

Содержание